Бывшая посол говорит на восьми языках. За свою 30-летнюю дипломатическую карьеру она 18 раз занимала – по поручению ЕС, ООН и ОБСЕ - руководящие посты в рамках самых горячих международных миротворческих миссий. В марте 2012 г. она вышла на заслуженный отдых. В этом интервью она вспоминает, кроме всего прочего, о своей 10-летней миротворческой миссии в Грузии.
swissinfo.ch: На протяжении своей почти 30-летней дипломатической карьеры Вы, в основном, работали в странах бывшего коммунистического восточного блока. Вся Ваша жизнь носит, так сказать, отпечаток актуальной европейской истории и событий, связанных с концом холодной войны.
Хайди Тальявини (Heidi Tagliavini): Можно сказать и так. Моя карьера началась со стагнации брежневской эпохи, протекая дальше через горбачевский и ельцинский этапы. В 1991 г. я была в Москве в тот момент, когда советский флаг над Кремлем был спущен и заменен на российский триколор. С эмоциональной точки зрения это был очень важный для меня момент, но одновременно это была точка большой неопределенности.
После конференции в Алма-Ате в декабре 1991 г., ставшей поворотным событием в истории распада СССР (на этой конференции произошло подписание соглашения об образовании Содружества независимых государств – прим. ред.), я участвовала в процессе установления дипломатических отношений с по меньшей мере 10-тью новыми постсоветскими государствами из 15-ти.
Это оказало на меня очень большое влияние. Даже 20 лет спустя на меня все еще производят неизгладимое впечатление существующие различия в развитии бывших советских республик, которые тогда, в большинстве своем, не предъявляли никаких претензий на обретение независимости.
swissinfo.ch: Также 20 лет назад, во время первой чеченской войны (1994-1996 гг.), вы пережили свое, так сказать, дипломатическое боевое крещение?
Х.Т.: Да. Я была тогда в Нидерландах, на моем единственном «классическом» дипломатическом посту. В 1995 году, когда Россия в рамках мирного урегулирования на Кавказе дала «зеленый свет» миссии ОБСЕ, участие в которой принимала и Швейцария, мне пришлось, как говорится - в 24 часа, поменять свое место работы и оказаться на Кавказе.
Это был жестокий шок, потому что я совершенно не знала реалий, ожидавших меня на пустынных улицах Грозного, города, находящегося в состоянии войны – с ночными артобстрелами и т.д. Нас было всего шесть дипломатов ОБСЕ из разных стран, живших вместе в доме без окон и дверей, без воды, газа и электричества.
Эта первая миссия оказала на меня просто неизгладимое впечатление, мотивировав меня продолжать работать в этом регионе. Я открыла для себя «работу в поле» - она очень сильно соответствует моей сущности, центральное место в которой занимает желание дать конфликтующим сторонам пространство, которое они могли бы использовать для заключения возможного мирного соглашения, причем так использовать, чтобы у них была возможность вступить во взаимный диалог. Я всегда стремлюсь создать хотя бы минимальное доверие, обеспечить выдвижение и обсуждение конструктивных предложений, не забывая при этом о правах людей и беженцев, о принципах правового государства…
swissinfo.ch: После этого военного конфликта между федеральными войсками России и повстанцами, выступавшими за независимость, сопротивление в этом регионе исламизировалось и распространилось далеко за пределы границ Чечни почти по всему Кавказу.
Х.Т.: Кавказ удивительно богат и разнообразен с культурной, этнической и языковой точек зрения, однако этот регион отягощен трагической историей и тяжелым наследием прошлого.
Его трагедия тесно связана с распадом СССР. Сначала распад протекал относительно мирно, однако потом он привел к возникновению целого ряда кошмарных и практически нерешаемых конфликтов, особенно на периферии бывшей империи, как на Северном, так и на Южном Кавказе.
Глобализация привела к превращению ислама в политический фактор. В светском СССР, где регионы не имели практически никаких контактов с внешним миром, ислам не был сколько-нибудь значимой темой.
А сегодня и в самом деле возникает впечатление, что Кавказ постепенно выскальзывает из-под контроля Москвы, по крайней мере, в ментальном смысле, но при этом следует добавить, что эта страна настолько огромна, что ее очень трудно вообще держать под контролем.
Войны в Чечне не привели к каким-либо положительным результатам. Сегодня Кавказ – это регион, на который практически махнули рукой. Нужно обладать особым мужеством для того, что бы там работать, а привлечь туда инвесторов очень сложно.
swissinfo.ch: И все-таки: Зимние Олимпийские игры пройдут в Сочи на Черном море в 2014 году. Разве не заинтересована Россия в нормализации обстановки в этом регионе?
Х.Т.: Конечно Россия заинтересована в нормализации ситуации, однако повторю еще раз – это очень непросто. До игр осталось еще два года, это не очень много, однако никто не хочет поддаваться пессимизму. Все исходят из того, что тут ничего такого не будет происходить, если только вдруг не начнется новая война или вдруг не возникнет новая волна насилия. В настоящий момент все усилия там сконцентрированы на подготовке инфраструктуры, что уже само по себе является проектом циклопических размеров, реализуемым без какой-либо связи с проблемами и конфликтами региона.
swissinfo.ch: Вы почти 10 лет (1998-2008 гг.) работали в Грузии, выполняя самые разные функции. Вы были представителем ООН, ОБСЕ, ответственным лицом в Комиссии ЕС по расследованию (российско-грузинской) войны. Можно ли сказать, что с 2008 г. там ничего не изменилось?
Х.Т.: Уже в 1998 году найти решение этого конфликта было очень сложно, так как столкновение Грузии и Абхазии, по сути, проистекало из двух совершенно несовместимых требований. С одной стороны речь шла о полной независимости Абхазии и Южной Осетии, с другой стороны – о сохранении международно признанной территориальной целостности Грузии.
Это была настоящая квадратура круга, и пусть тогда нам не удалось добиться устойчивого мира, мы все-таки смогли записать в свой актив прогресс в целом ряде областей: речь идет о наличии постоянных контактов и о почти доверительных отношениях между (противоборствующими) сторонами.
В любом конфликте всегда присутствует и международный аспект, отражающийся, в данном случае, в СБ ООН, в котором США, Франция и Великобритания не всегда разделяли мнение России и Китая, но от мнения которого зависел наш (миротворческий) мандат.
Грузинский президент Михаил Саакашвили занимал с момента своего вступления в должность в 2004 году очевидно прозападную позицию, в том числе в пользу НАТО, в то время как Россия более или менее открыто всегда поддерживала абхазский и югоосетинский сепаратизм, раздавая на этих территориях, например, российские паспорта.
В нашем докладе по итогам российско-грузинского конфликта мы расценили это как очевидный факт вмешательства в грузинские дела, а, значит, и как ясное нарушение международного права.
swissinfo.ch: Такое развитие еще более осложнило весь процесс, в 2008 г. началась война в Южной Осетии…
Х.Т.: …которая вполне могла начаться и в Абхазии. Ясно, что в результате этого конфликта все четыре вовлеченные стороны были глубоко травмированы. Это была красная линия, которую никто и никогда не должен был бы переступать, потому что с тех пор атмосфера там настолько накалена, что сегодня любой диалог представляется невозможным.
После войны 2008 г. Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, что с международной точки зрения неприемлемо. Международное сообщество, как и раньше, исходит из фактически не существующей территориальной целостности Грузии.
После войны 2008 года все миротворческие миссии в регионе были остановлены. На данный момент существует только Женевский диалог (Geneva talks), сессии которого проходят регулярно, и которые позволяют обсуждать проблемы и аспекты, возникшие еще в период первой чеченской войны (1994-1996 гг.), а именно, речь идет о безопасности населения, о возвращении беженцев и изгнанных. Всего этого очень мало, но, по крайней мере, это позволяет поддерживать хоть какой-то контакт.
swissinfo.ch: Ваша карьера в определенном смысле является символом швейцарской политики посредничества, «добрых услуг» и нейтралитета, которая, с другой стороны, регулярно становится объектом критики…
Х.Т.: Совершенно верно. В 1990-е гг. нейтралитет был поставлен под вопрос. Однако я могу сказать, что во всех конфликтах меня всегда воспринимали как личность, представляющую нейтральную страну, которая не ведет тайной политики или дипломатии, и которая вот уже больше 150 лет живет в мире. Это обстоятельно дает нам своего рода бонус доверия, который необходимо использовать.
Конечно, в нашей истории тоже были более или менее сомнительные главы, но нужно подчеркнуть, что наши «добрые услуги» все еще востребованы и часто доказывают свою полезность. Тот факт, что после войны 2008 г. Россия и Грузия поручили нам представлять их интересы, является еще одним тому доказательством.
|
|